Мифологические рассказы

Мифологические рассказы – переходный от побывальщин к мифологической сказке жанр. Рассказывают с установкой на достоверность, закрепляя верования. Апеллируют к хорошо знакомому источнику, из которого получены знания. Персонажами являются мифологические существа, выходящие на контакт с человеком в случае нарушения последним правил поведения, общепринятых табу. Особенностью мифологических рассказов является обобщающий, в отличие от быличек и побывальщин, характер повествования. Мифологические существа обычно побеждают человека, оставляя за собой незыблемость установленных правил. Человек может выйти из затруднительной ситуации, вспомнив установленные обычаи или по воле случая. 

Туж кемалась аръёсы вылэм та учыр. Кышномуртлэн пиналыз вордӥськем. Шумпотэ ини кышномурт. Нош пиналыз туж бöрдӥсь вылэм. Уй но нунал пиналзэ зубкаын вертта, кырӟа, нош нылзы ялан бöрдэ. Мумизлэн йырыз кур луэм ини. Даллашыны кутскем, шайтан но тонэ басьтыны уг вала шуса. Огпол, ужан кошкем бераз, шайтан лыктэм но нылзэс воштэм, со интые мукет пинал понэм: вылыз пиналлы тупа, нош пуӵкыз пу кöшнаысь.
Ар бöрсьы ар ортче. Пиналзы ялан зубкаын кылле. Таре со уг ни бöрды. ӵуказе 18 арес тырмоз ни, нош со уг но вераськы на, уг но ветлы. Адрамын ини кышномурт.
ӵукмунчо уе егит пи мунчо дортӥ ортчыны кемдэм. Мунчо вадьсы гинэ вуэм но, куара кылэм: «Потты монэ, егит пи, только мынам дӥсе öвöл, азьло мыным дӥсь вай». Егит пи адрам но всё ровно кылзӥськем. Ваем дӥсь. Ныл сое дӥсям но потэм. Пи со шоры учкем но синмаськем, синзэ но воштыны уг ни, пе, быгаты – сыӵе чебер со ныл вылэм! Йырсиез кык пунса кускозяз ик лэзьылэм, кык сьöдэсь синкашъёсыз лобыны кадь дасяськемын, нош синъёсыз – кык сьöдэсь сутэръёс.
Тани берто ини нылын пиен ныллэн коркаяз. Ныл пырем но зубкаысь нылэз басьтэм. Пол вылэ куштэм но пилиськем, пушкысьтыз сисьмем кöшна пазьгиськем. Соку ныл верам ини шайтан дорын улэмзэ, кызьы со доры вуэмзэ.
Со дырысен, пе, та гуртын пиналъёссэс урод кылъёсын даллашемысь дугдӥллям.

Очень давно этот случай был. Родился у женщины ребенок. Радуется женщина. А ребенок очень плаксивым оказался. И днём, и ночью его в зыбке качает, поёт, а дочь все время плачет. Мать уже рассердилась. Ругаться стала: «И шайтан тебя никак взять не может», – сказала. Однажды, когда она ушла на работу, пришёл шайтан и подменил девочку, вместо неё другого ребёнка подложил: на ребёнка похож, а внутри – труха.
Год за годом проходит. Ребёнок их всё в зыбке лежит. Теперь уже не плачет. Завтра уже 18 лет исполнится, а она и не разговаривает, и не ходит. Сильно удивлена женщина.
В ночь на Великий Четверг парень мимо бани шёл. Только к бане приблизился, голос услышал: «Вызволи меня отсюда, молодец, только у меня одежды нет, вначале одежду принеси». Удивился парень, испугался, но послушался. Принёс одежду. Девушка оделась и вышла. Парень её увидел и сразу влюбился, глаз от неё отвести не может – такая уж красавица оказалась! Две косы до пояса, брови черные вразлёт, глаза – две черные смородинки.
Вот пришли парень с девушкой к ней домой. Девушка вошла и ребёнка из зыбки на руки взяла. На пол бросила, та раскололась, вся труха изнутри рассыпалась-разлетелась. Тогда девушка сказала, как она у шайтана жила и как она там очутилась.
С тех пор, говорят, в этой деревне детей плохими словами не ругают.
Кельмаков, 1981: 139 – 140

Медведь произошел от человека, поэтому он слова человека понимает так же, как человек человека, но только говорить не может. При внезапной встрече с медведем следует только сказать ему: «У тебя, большой человек, своя дорога, а у меня своя. Иди ты своей дорогой, а меня не тронь», – медведь уйдет, не тронет... Над убитым  медведем смеяться не должно: Нюлэсмурт рассердится. Однажды молодые охотники убили медведя и, содрав с него шкуру, взобрались на елку, чтоб посмеяться над ним.  А ведь знали,  что смеяться нельзя. Вот они говорят медведю сверху:  «Ну что,  будешь еще задирать скотину, воровать мед  из  бортей и пугать людей?» Вдруг медведь надел шкуру, заревел и начал взбираться на ель. Охотники со страху чуть не упали. Что делать? Один из них пришел в себя и посулил Нюлэсмурту черную утку. Медведь снова лег, и шкура с него опять сползла. После этого охотники никогда больше не смеялись над убитым медведем
Верещагин 1995: 94

Вадлян нюлэс туж бадӟым вылэм, отын гондырез туж трос вылэм. ӝытлы кылё ке, гондырен ужамзы уг лу ни вылэм, ӝыт ужысь бертыкузы, гондыр келяса сьöразы гурт дорозь ик вуоз вылэм.
Гондырез «пересь атай» шуозы вылэм. «Гондыр» шуэмез, пе, со уг яраты: «гондыр» шуэмысь мардэ ке но изъянтоз, пудозэс я асьсэзыз маар ке но кароз вылэм. Гондырез курдатӥд ке либо огзэ виид ке, мукетъёсыз гондыръёс тодо, пе. Кин ма кариз, со муртэ гондыр одно ик шедьтоз вылэм.
Кутэм беразы гондырез тазьы лӥятозы вылэм, мукетъёсыз номыр но медаз каре шуыса: «Пересь атай, вождэ эн поты! Пиналъёс янгышен арам кариллям, ыбыны шедьтӥллям! Пиналъёс тонэ утчаса уг ветло вал, пуныосын йырин валатэк янгыше кылиллям!»
Гондыр кутыса бертыкузы, гурт пала вуэм беразы, пыӵалэн ыбылӥллям, гурт калыкъёс мед тодозы шуыса. Гуртэ бертэм беразы, коркась корка пыраса юмшаса ветлозы вылэм.

В прежние времена леса большие были. И медведей много было. Припозднятся люди на работе, медведи не дают им дело завершить. Вечерами до самой деревни провожали людей медведи.
Медведя раньше называли старым дедушкой. Не любил он,  чтобы его «медведем» кликали. Если оговоришься, назовёшь «медведем», что-нибудь да натворит:  скотину задерет или человека напугает-покалечит… Если его напугать или убить, другие медведи об этом узнают. И того человека, который перед ними провинился, всё равно найдут. А когда охотники медведя найдут, его задобрить стараются, чтобы живые медведи не рассердились:  «Старый дедушка,  не сердись  на нас! Молодые ненароком убили!  Молодые не тебя искали,  да собаки попутали, потому ненароком ошиблись».
А когда возвращались с пойманным медведем, они издалека палили из ружей: пусть народ в деревне знает. Возвратившись, пир устраивали. Из дома в дом с медвежьей шкурой ходили, праздник устраивали в честь поимки медведя.
Мункачи 1952: 92 – 93.

Одӥг пересь адями гондыр кутылыса ветлэ вылэм. Одӥг пол, гондыр кутыны мыныкуз, капка азяз ведра-карнанэн кышномуртэн пумиськем. Со мурт берен корказ берытскыса пырем: нюлэсканы мынӥсь мурт буш ведраен пумиськиз ке, сюресэз уз удалты.
Кыкетӥяз потыкуз но пумиськем кышномуртэн. Собере куинетӥяз потэм но, нош пумиськем со кышномуртэн. Кесяськыны кутскем ини та: «Кытын дасяськыса улӥськод тон?» Кышномурт нош шуэм: «Тон ньыльдонэтӥ гондырдэ кутыны мынӥськод. Ньыльдон пол ыбымон дары ну, ньыльдон пол ыбымон пуля ну. Тон гондыръёслэсь йырзэс кутыны мынӥськод!»
Та нюлэскы вуэм ини но тöдьы гондырен пумиськем. Ыбем но – йöттымтэ. Лыктэ, пе, гондыр со пумитэ. «Чу! – шуэм нюлэскась. – Тон но пересь, мон но пересь. Мон тонэ уг утчаськы, ас сюрестэ утча!» Кошкем гондыр. Та пыӵалзэ-марзэ тупатъям но нош азьлань вамыштэм.
Нош пумиськем со гондырен. Нош ыбем – гонзэ но ӵушкатыса лэзьымтэ. Ыбем бераз азяз пыӵалзэ ваменак понэм но шуэм: «Тон кышномурт-а ма пыӵал ваментӥ потыны?» Нош ик кошкем гондыр.
Та озьы ньыльдон пол но ыбылыса йöттымтэ. Ньыльдон одӥгетӥяз öжыт гинэ кылем дарыеныз пыӵалзэ тупатэм но – пуляез öвöл ни. Пуля интые дукес бордысьтыз туй бирдыоссэ басьтыса тупатэм. Со туй бирдызэ тупатыса гинэ, йöттыса вием тöдьы гондырез.

Один старик был медвежатником. Собрался он однажды на медведя, да встретился у ворот с женщиной, идущей за водой. Пришлось вернуться: встретится охотник с пустыми ведрами – не будет ему удачи. Вышел он во второй раз – снова встретилась ему та же самая женщина. Пришлось снова возвращаться. Вышел  он в третий раз.  И снова та женщина на его пути. Разгневался охотник: «Ты что, нарочно меня подкарауливаешь?» А женщина ему и говорит: «Ты идешь выслеживать своего сорокового зверя. На сорок выстрелов пороху припаси, на сорок выстрелов пуль  возьми.  Ты  идешь охотиться на  самого  главного  из медведей!»
Пришел охотник в лес, и встретился ему белый медведь. Выстрелил охотник – не попал. Встал медведь на задние лапы, пошёл на человека. «Чу! Постой! – закричал охотник. – Ты старик,  и я старик. Я не тебя ищу, иди своей дорогой!» Ушёл медведь. А охотник перезарядил ружье и дальше зашагал. Снова встретился белый медведь. Выстрелил охотник – даже шерстинки медвежьей не опалил. Положил охотник  ружье на землю перед собой и говорит медведю: «Ты же не женщина, чтобы перешагивать через ружье!» И опять ушёл медведь...
И ещё сорок раз встречал белого медведя охотник. И сорок раз в него стрелял. И сорок раз не попадал. Зарядил он в сорок первый раз оставшийся порох, а пули нет… Оторвал от азяма латунную пуговицу и зарядил ею ружьё. Только этой пуговицей и убил своего сорокового медведя.
Мункачи 1952: 93 – 95

Одӥг адями сяла ыбылыны тэле мынэм. Озьы ветлон сяменыз, куазь пильмаськыса туж зорыны кутскем. Ыбе но – нош, пе, ыбе, вылаз ик ӵашйыса. Адями учке, пе, ини ӵашъён интыяз. Учкем-учкем но адӟем: пичи адями лӥял вылын, йыр йылаз султыса, берпалзэ, пе, Инмарлы возьматэ. Инмар, пе, ӵашъе но – уг йöтты. Соиз нош ик, ӵашъем бере, берпалзэ чабкылыса, Инмарез сантэм каре.
Озьы Инмар дас кык пол ӵашйылэм со пичи адямиез – нокызьы но, пе, уг йöтты. Та кыз улысь адямилэн йырыз кур луэм но, со пичи адямиез ыбыса, зӥр-питырак гинэ лӥял йылысь уськытэм. Со пичи адями шайтан вылэм. Сое ыбыса йöттэмез понна, Инмар адямилэсь пыӵалзэ ачиз йöттӥсь карем.

Один человек пошел охотиться на рябчиков. Пока ходил он по лесу, небо заволокло тучами. Пошел дождь. Сел охотник под елку,  смотрит,  как идет дождь. В это время молнии начали ударять совсем близко от него. Небо громыхает раз за разом, молнии ударяют одна за другой. Присмотрелся охотник  к тому месту,  куда молнии ударяют, и увидел маленького человечка. Тот стоял вниз головой на пне и задницу свою  Инмару показывает.  Инмар посылал молнию за молнией, но никак не мог попасть в этого человечка. А тот еще пуще старается, по заднице себя похлопывает.  Двенадцать раз ударял Инмар молнией по тому  пню, но попасть в цель не мог. Тут охотник рассердился и выстрелил. Кубарем скатился нечестивец с пня. Оказывается, это был шайтан. Инмар не остался в долгу перед охотником. С тех пор его ружье не знало промаха, само в цель попадало.
Мункачи 1952: 68 – 70.

Одӥг адями муш возьманы ветлэм но, отысь бертыкуз, куазь туж пеймыт пильмаськыса зорыны кутскем. Со вакытэ ик Инмар чилектыса гудыртэм но, адями борды тыл вуыса, дӥсяськон бордытӥз ветлыны кутскем. Со адями паймыса кутскем кисыосысьтыз, пиысьтыз утчаськыны, но номыр шедьтымтэ. Собере пуртэссэ учкем но – пуртэсысьтыз чабак быжез адӟем. Со чабакез, быжтӥз кутыса, бордысьтыз сэрпалтэм. Тыл соку ик чабакез ӵашъем.
Адямилэн буш пуртэсаз шайтан чабак кариськыса пырем вылэм. Сое адями öй ке адӟысал, ассэ но Инмар ӵашйыса. Со адмилэн кылэмез вылэм: сыӵе тыл ветлыку, котырез утчаны кулэ. Соин уг лэзё буш песьтэр, буш пуртэс нуллыны. Пуртэсэд буш ке, пу поныны косо, куазь зорон дыръя. Та кыл зэм.

Один человек ходил в лес присмотреть за пчелами. Когда он возвращался, его застала гроза. Сверкнула молния, и начал вокруг человека летать огонь. Человек, удивившись, начал обыскивать карманы, проверил за пазухой, но ничего не нашёл.  Посмотрел в ножны – а  оттуда хвостик плотвы торчит. Вытащил он из ножен плотву за хвост и отшвырнул в сторону. Молния тотчас же эту рыбку поразила.
В ножны,  оказывается,  шайтан,  обратившись в плотву, спрятался. Если бы человек его не заметил, молния и его бы поразила. Хорошо, что человек знал, что при появлении такого огня нужно себя осмотреть. Поэтому и не разрешают пустой пестерь,  пустые ножны носить.  Если  ножны пустые, во время дождя нужно хотя бы щепочку положить. И это правда.
Мункачи 1952: 67.

Два друга всегда вместе на охоту ходили. Однажды решили они заночевать в лесу.  Нашли подходящее место, разожгли костер. И  вдруг кто-то говорит им человеческим голосом: «Уходите отсюда поскорее, пока живы! Здесь свадьба проедет!» Два друга убрались с этого места поскорее. Спрятались на расстоянии одного гона и слышат чей-то разговор на том месте, где они ночевать собирались: «А-а, уйти успели. Мы могли бы здесь поживиться!»
Слушают этот разговор два друга, а сами ни живы, ни мертвы. А потом по  тому  месту  свадьба  со страшным шумом прошла. Всю ночь не могли  охотники  уснуть  от  страха.
Мункачи 1952: 53.

Вумурты – водяные – водятся в глубоких водоемах – реках или озерах. На  маленьких  речках милее всего для них омуты в мельничных прудах. В облюбованных местах они поселяются полным  хозяйством,  разводя даже скот.  Живут семьями: у вумурта есть и жена, есть и дети. Сыновей он женит, а дочерей выдает замуж за молодых вумуртов соседних  водоемов. Свадьбы справляют больше весной и осенью,  при этом свадебный поезд едет, сколько возможно, по воде, разрывая на своем пути мельничные плотины и повышая воду в речках [УНЛ: 65]

Мынэм кызьы ке одӥг адями кулигазэ сузяны. Турынэз ке, пе, öз поты, гырыны-кизьыны но яралоз. Сузям, сузям но силё-сюрно улысь кык кыйпиосты шедьтэм. Быдтыны малпам вылэм но, жаль потыны кутскиллям. Малы-о, пе, виёд со пичиосыз, леканы-мараны но уг быгато на. Кутэм но нуэм соосыз мукет силё люк улэ. Сояз люказ нош тыл понэм. Ужзэ быдтэ вылэм ини но, анайзы – бадӟымез кый – вуэм. Кельтэм интыысьтыз пиоссэ шедьтымтэ ни та. Адями верам солы: пиостэ, пе, мукет интые кутыса нуи, медаз ӝуалэ, пе.
Кый пиоссэ лулоен адӟем но туж шумпотэм. Адямилы тау карем жалямез понна. Тау карыса ик, адямиез пöйшуръёслэн но будосъёслэн кылзылы дышето шуэм. Котырысьтыд котьмар вераськемез, пе, валалод но туно кадь нодо луод.
Кый дышетэм адямиез котьмар улэп маръёслэн ке кылзылы. Но шуэм солы: нокинлы но, кышноедлы гинэ но эн, пе, вера тодэмдэ но кинлэсь дышемдэ. «öд ке чида вератэк, – шуэм кый, – ваньзэ вунэтод.
Адями ужзэ быдтэм но дораз бертэм. Мыноно сюрессэ кык кызьпуос дортӥ ортчем. Одӥгез кызьпу пересь мар ке вылэм ини, мукетыз – пинал. Шыпырто, пе, соос куспазы, тöл дыръя кадь. Пересез, пе, вера пиналэзлы: «Тон пинал но чебер ке но, мар тынэсьтыд пайдаез? Мон пересь ке но, узыр: мынам ватосэ вань». Пиналэз мар ке верам ик но, адями валаса вуымтэ, ӝогак палэнтӥськем. Кышкам кылэм вераськемзылэсь.
Вуэм ини та дораз. Туж, пе, кышноезлы верамез потэ. Пуксиллям ӝытсэ сиськыны. Адями валатэк ик кылем кышноезлы верамзэ. Паймем кышноез: «Кызьы-о нош валад кызьпуослэсь вераськемзэс?»
Котьмар улэп маръёслэн ке кылзылы, пе, монэ кый дышетӥз.
– Ойдо, сиськы ӝоггес, корт куйдэ кут но ватослы мын, – дыртытэ, пе, кышноез.
Адями, ӝöк сьöрысь султыса, корт куйзэ басьтэм но мынэм. Ортче, пе, со скалъёс дортӥ, писпуос возтӥ. Скалъёс, пе, азьло кадь ик бöксо гинэ, писпуос но куаръёсынызы шильырто гинэ. Номырзэс но уг вала ни адями.
Вуэм со кызьпуослэн азьвыл сылон интыязы, нош соосыз чиптэм-чаптэм ышиллям.
 
Пошел как-то мужик чистить кулигу для сенокоса. «Если трава, – думает, – не вырастет, обращу кулигу в пашню». Чистил, чистил он и нашёл под хворостом двух змеёнышей. Он сначала думал их убить, но вдруг пожалел: зачем убивать, когда они ещё и жалить не могут. Он перенёс их на другое место. А груду хвороста сжёг…
Когда мужик заканчивал работу, при ползла мать-змея. Не нашла она своих детенышей на старом месте. Мужик сказал ей, что перенёс их на другое место, чтобы они не сгорели вместе с хворостом.
Змея увидела своих детей живыми и поблагодарила мужика: «Спасибо тебе, мужик, что пожалел моих детей. Я отблагодарю тебя за это – научу тебя языку всех животных и растений. И ты будешь мудрецом».
Научила змея мужика языку животных и растений, но предупредила, чтобы он никому, даже жене, не рассказывал об этом. «Не вытерпишь, – сказала змея, – всё позабудешь».
Мужик закончил работу и пошёл домой. По дороге проходил он мимо двух берёз – старой и молодой. Они шептались между собой как при ветре. Старая берёза говорит молодой: «Ты молода и красива, да какая польза от тебя? Я хоть стара, но богата: подо мною зарыт клад». Молодая берёза что-то прошептала в ответ, но мужик не расслышал. Испугавшись разговора берёз, он зашагал побыстрее.
Пришёл мужик домой. Так и подмывает его рассказать жене об услышанном, да крепится, не забывая наказ змеи.
Сели они вечерять, разговорились о прошедшем дне. Мужик и не заметил, как рассказал жене обо всём. Жена удивилась: «Как же ты понял, о чём говорили берёзы?»
– Меня научила языку всех животных и растений змея.
– Ешь скорее, бери лопату и иди за кладом, – поторапливает его жена.
Мужик вышел из-за стола, взял лопату и пошёл. Идёт он мимо коров и деревьев и не понимает ничего. Коровы мычат как обыкновенно, деревья шумят, листья шелестят как при ветре.
Пришёл он туда, где берёзы стояли, но они бесследно исчезли.