Мифологические предания

Мифологические предания/выжыкыл-миф - устные сказания о первопричине появления тех или иных природных явлений, физическом облике животных и птиц. Чистый вид мифов-сказаний в удмуртском фольклоре не обнаруживается, хотя к мифам с определенной долей вероятности можно отнести реконструкцию контекста многих образов-мифологем, занимающих соответствующее место в системе религиозно-мифологической картины мира удмуртов (см. Заговоры-заклинания). В мифологических преданиях мотивы первотворения, появление каких-либо реалий действительности уже переработаны в русле поздней традиции с преобладанием морально-этических установок, что создает своеобразный синтез архаических по установке, но поздних по форме повествований. Один из ярких примеров - повествование о пятнах на луне.

Имеющиеся в удмуртской традиции повествования о сотворении мира соотносятся с библейскими сюжетами и образами, переработанными и освоенными в русле национальной традиции через русское/ старообрядческое (апокрифы) и тюркское посредничество. Потому предания о сотворении мира, человека, причинах удаления небес от земли, имея в разных культурах много общего, создают свои версии первоисточника.

К мифологическим преданиям относятся повествования о перевоплощениях Кылдысина, о сотворении земли, причине удаления небес от земли, о длине хлебного колоса и др.

Адӟид-а куке куазь чебер дыръя толэзьын ведракарнанэн сылӥсь адямиез? Та сярысь пересьёс тазьы верало. Вашкала дыръя, одӥг ныллэн мумиз кулыса, аиз выль кышно басьтэм. Та сюрмумылэсь куанер ныл туж уно кур адӟем. Одӥг пол, йӧ вылэ султонэн но ымусьтонэн вискын, со нылэз сюрмумиз вазь ӵукна кезьытэн вулы ыстэм. Сюрес вылын малпаса-малпаса, со ныл туж бӧрдыны кутскем. «Тазьы курадӟытозь, - шуэм, - ӵок, йыры мед быроз!» Тазьы шуыса, ву доры вуэм но, люкмесэ тэтчем. Нокызьы но сое ву басьтымтэ.
- Э, вылысь югыт тӧдьы толэзе! - тэльмырем ёрмыса куанер ныл. - Адӟиськод-а меда та курадӟемме, ву но монэ уг басьты ни ук?!
- Адӟисько, - шуыса, толэзь со нылэз ведра-карнанэныз валче нюппы гинэ ӝутэм.
Со дырысен карнанэн ныл толэзьын адӟиське.

Видел ли ты когда-нибудь в ясную погоду на луне девушку с коромыслом? Об этом старики так рассказывают. В древние времена у одной девушки умерла мать, а отец женился на другой. Много горя претерпела от своей мачехи девушка. Как-то раз в рождественские морозы послала мачеха девушку к проруби за водой. Идет девушка по дороге и плачет от своих горьких дум.
- Чем так страдать, лучше умереть, - решила она. И прыгнула в прорубь... Но утонуть не смогла.
- О, высокая светлая луна! - взмолилась бедная девушка. - Видишь ли ты мои страдания? Даже вода не хочет меня принять.
- Вижу, - ответила луна и подняла девушку вместе с ведрами к себе.
С тех пор и показывается на луне девушка с коромыслом.

Вашкала дыръя ин корка полать кадь ик улын вылэм. Љужыт адямиос киынызы но инме сузёзы вылэм. Огпол кышномурт кутскем но, нылпи кутэтсэ ин вылэ куасьтыны куштэм. Инмар «та адями йырзэ вылэ понса, мар каремзэ но уг шӧд ни ук, мынэсьтым улон интыме но сапта», - шуыса, лекъяськеменыз инэз туж вылэ ӝутэм. Соку адямилэн нянез туж удалтоз вылэм: ужатэк весь куроез но, шепез но чисто нянь луоз вылэм. Та нянь тросэн адями няньлэсь сизэ-санзэ ик уг шӧд вылэм. Инэз ӝутэм бере, Инмар адямилэсь няньзэ но басьтэм.
- Э, Инмаре, Инмаре! - тэльмырем, тае адӟыса, адями. - Йылэз-шепез коть кельты, озьытэк мон куло ук!
- Верамед сямен ик мед луоз!, - шуэм Инмар, адямиез жаляса.
Со тырысь табере адямилы куро йылын шепен гинэ потэ на.

Бм, 1887: 53 –54

В давние-давние времена небеса, словно полати в избе, совсем низко были. Высокие люди могли до небес даже рукой дотронуться.
Однажды женщина взяла и забросила на небеса пеленки просушить. Не понравилось это Инмару. «Слишком уж человек зазнался, не знает, что творит», - с этими словами, рассердившись, Инмар поднял небеса на недосягаемую высоту.
А тогда и хлеб очень хорошо родился: без всяких трудов и из соломины, и из колоса хлеб можно было добыть. И оттого не стало к хлебу никакого почтения. Подняв небеса, Инмар отнял и хлеб у человека.
- О, Инмар, Инмар! - взмолился, увидя это, человек. - Хоть на кончике соломины хлеб оставь, не выжить мне без него!
- Пусть будет по-твоему, сказал Инмар, сжалившись.
С тех пор человек вынужден лишь одним колосом довольствоваться.

Вань калыкъёс доры вуылӥзы ни инмаръёссы.
Нош удмуртъёс, инмаръёссылы вӧсяськыса-вӧсяськыса но, Кылдысинзэс доразы васькытъяны быгатӥллямтэ. Кылдысин кемалась-кемалась дыръёсы музъем вылын улэм, пе. Удмуртъёс нош пересьёслэсь кылӥллям вылэм: Кылдысин музъем вылын улыку,пе, ю-нянь но удалтэгес, пӧйшураны но дэлетогес. Адямиос но али сярысь умойгес улӥллям.
Одӥг пол шур дурысь ӝужыт кызьпу улэ люкаськыса вӧсяськыны малпаллям. Кылдысинэз музъем вылэ васькытытэк ум, пе, кошке. Трос пудоез вӧсяно луиллям, уно уй но нунал куриськиллям. Кылдысинлэсь сюлэмзэ небӟытыны быгатӥллям ик. Малы вӧсяськемзэс юам Кылдысин. Куриллям сое удмуртъёс, музъем вылэ васькыса, вашкала дыръёсы кадь, пӧлазы улыны. «Дорады васькеме уг луы, - шуэм соослы Кылдысин, - музъем вылын улонтэм кылме одӥг пол верай ни. Со кылме воштэме уг лу». Туж сюлвориллям удмуртъёс огдырлы ке но доразы васькыны. Малпаллям соос: Кылдысин васькиз ке, кызьы ке гинэ сое кутыны быгатозы но кемагес доразы улыны косозы. Талы но пумит кылзэ верам Кылдысин. Вакчи дырлы но, пе, уг быгатӥськы адямиослы возьматӥськыны: солэсь воштӥськем тусбуйзэ адямиос адӟизы ке, кӧшкемаса кулылозы.
Тае кылыса, удмуртъёс Кылдысинэз кыӵе ке но пӧйшур луыса васькыны куриллям. Коньы-а, сяла-а луиз ке, одно ик сое кутыны быгатом шуыса малпаллям.
Тодэм-а Кылдысин адямиослэсь малпанзэс, ӧвӧл-а, оло, тодэм ик. Но одӥгзэ со тодэ вылэм: кутыны сое нокызьы но уз луы. Соин ик соглаш луэм. Вӧсяськыны люкаськем адямиос азе, кызьпу йылэ, коньы кылдэм.
Писпу улын сылӥсь пӧйшурасьёс кема малпаса улӥллямтэ: мертаськыса пукыӵъёсынызы ыбиллям но, вием коньы кызьпу выжые усьыны кутскем. Но музъем вылэ коньылэн куэз гинэ усем, луд вылтӥ нош сяла лобӟыса кошкем.
Нош ик пукыӵъёссэс мерталлям пӧйшурасьёс, нош ик сутӥллям соослэн ньӧлъёссы тылобурдоез: сяла музъем вылэ усем. Музъем борды гинэ йӧтскыса вуэм, соку ик тур луыса лобӟем. Тур шур сопала потыны кутскем. Но пӧйшурасьёслэсь озьы гинэ уд мозмы. Нош ик золскиллям пукыӵъёс, шултыса лобӟиллям ньӧлъёс - ыбем тур вуэ усем. Вуэ усем но - чабак чорыглы пӧрмем. Чиптэм-чаптэм ышем.
Одӥгъёсыз шуо, инме,пе, ватскем, мукетъёсыз – музъем пыдсы.

Ко всем народам уже приходили с неба разные боги. А удмурты, хотя и усердно взывали к своим богам, не могли дозваться к себе Кылдысина, который когда-то жил на земле, но потом ушел. Удмурты слыхали от стариков, что когда Кылдысин жил на земле, тогда и урожаи были богаче, и охота за зверями и птицами была удачнее. Да и людям жилось гораздо лучше. И вот один раз удмурты, собравшись всей деревней на высоком берегу реки под большой старой березой, порешили не расходиться до тех пор, пока не призовут Кылдысина вновь на землю. Много угощений принесли они сюда, много дней и ночей напролет заклинали они, пока Кылдысин не смилостивился над ними и не спросил, что им надо. Удмурты ответили ему, что они просят его снова сойти на землю и пожить здесь, как он жил при их предках. «Не могу я сойти к вам, - отвечал им Кылдысин, - потому что дал обещание никогда не жить на земле... И не властен я изменить своему обету». Тогда удмурты стали умоляь его явиться к ним хотя бы на самое короткое время, думая, что они потом-то и силой заставят Кылдысина пожить подоле, лишь бы он явился меж ними. И против этого возразил Кылдысин. И ненадолго не может он появиться перед людьми, так как он безобразен, что люди, увидя его, умрут от страха.
В ответ на это удмурты начали упрашивать Кылдысина явиться в виде какого-нибудь животного: белки или рябчика. Хорошие охотники, они знали, что так им будет легче захватить его.
Догадался ли Кылдысин об умыслах удмуртов, неизвестно. Но он знал то, что все попытки поймать его будут напрасны. Как бы то ни было, он согласился исполнить горячую просьбу людей. И на вершине той березы, у которой собрались люди, вдруг явилась красивая белка.
Стоявшие около дерева охотники думали не долго: они тотчас же прицелились и выстрелили из своих лучших луков так удачно, что белка покатилась по ветвям березы на землю. Но на землю упала лишь беличья шкурка, а через поле в лес уже летел рябчик.
Снова подняли свои луки опытные охотники, и снова их меткие стрелы попали в цель: рябчик упал на землю. Но при первом соприкосновении с землей взлетел тетеревом. Тетерев полетел через реку. Да от охотников спастись было нелегко. Снова натянулись тетивы, со свистом помчались стрелы - и тетерев упал на воду. И превратился он в рыбу б - чебак. И исчез навсeгда.
Одни говорят, что он скрылся в небе, другие - под землей.

Првх. IV: 4–6.

В стародавние времена Кылдысин большею частью жил на земле между людьми. Людей тогда было немного, и каждый имел большие земельные участки. А между участками были длинные и широкие межи. Они были любимыми дорожками Кылдысина, он постоянно ходил по ним. Седой, в белой длинной одежде, высокий, Кылдысин с улыбкой наблюдал за тем, как возделывались поля удмуртами, одетыми в такие же белые одежды, как и он сам. Каждое упавшее на землю он поднимал любовно и каждый колосок, выросший на меже, осторожно обходил, чтобы не наступить на него. При такой заботе земля давала большие урожаи [УНЛ: 39].

Малы адямилы вань ултозяз кур адӟыны но пумаз кулыны кулэ - пересьёс тазьы дышето. Кылдытэм бере Инмар адямилы тазьы верам: «Вот, мон тонэ бусы шоры пукто но, котькыӵе сьӧсез-кабез, тылоез-бурдоез тынэсьтыд вирдэ поттыны лэзё. Соослы тон неномыр но карыны ӧд ке сёт, тон туж но туж ӟеч улод, неноку но уд кулылы, сиён юон но, дӥськут но тыныд утчаны кулэ уз лу. Соос тынэсьтыд вирдэ поттыны быгатӥзы ке, тон кӧня ке улса, кулод, вань улытозяд туж кур адӟыса улод, вир усьытозь пӧсяса ужатэк, аслыд сиён-юон но, дӥськут но уд шедьты, весь улэмед-вылэмед та понна луоз».
Соку адямилэн сылэмез но уг лу на вылэм. Мар ке вань дунне вылын кӧшкемыт, зурод быдӟаесь сьӧсь-кабъёс вузэменызы музъемез сырмытыса, чисто со доры лыкто. Мар ке дунне вылын вылэм тӧлвуко бурд кадь бурдо тылобурдоос чисто со вылэ ширто. Адями ненокызьы но соослы уг сётӥськы.
Бервылаз ӟольгыри но со доры лыктэ.
- эй, - серекъяса шуэ адями. - Инмар кадьёсыз ӧз быгатэ но, тэй кадез быгатоз-а? Лык али, тонэ мон уг улляськы!
Адями кылзэ но быдтымтэ, ӟольгыри «ӟиллирик!» гинэ шуыса, адямилэсь небыт йыр пыдэссэ кукчалтыса, вир поттӥз.
Њольгырилы тазьы сётскемез бере, адями, Инмар верам сямен ик, кулылэ но, вань ултозяз ялан гинэ сиёнлы-юонлы, дӥсьлы-кутлы ужаса улэ.

Отчего человеку всю жизнь страдать и умереть суждено - старики об этом так рассказывают.
Сотворил Инмар человека и сказал ему: «Поставлю я тебя посреди поля, и всяких разных зверей-хищников, птиц-пернатых пошлю кровь твою пролить. Не поддашься ты им - хорошо будешь жить и умирать не будешь, ради еды-питья, одежды стараться не будешь. Если же прольется хоть капля крови, будешь ты умирать, много горя изведаешь, до кровавого пота трудиться будешь, добывая себе пропитание и одежду. И всю жизнь ты только на это жилы тянуть будешь».
И пошли на человека, сотрясая ревом землю, огромные, как скирды, хищники. Налетели на него с огромными, словно лопасти ветряной мельницы, крыльями птицы. Не поддался им человек.
Под конец воробей к нему прилетел.
- Эй ты! - засмеялся человек. - Инмару подобные не могли меня одолеть, где уж тебе со мной справиться! Лети, лети! Я и прогонять-то тебя не буду.
Не успел человек и договорить, как воробей, чирикнув, проклюнул ему макушку до крови.
С тех пор человек, по словам Инмара, умирает, а всю свою жизнь еду-питье в поте лица добывает.

БМ, 1887; 52.

Ушмы ӟуч гурт дорысь бадӟым сюрес дурын туж мур гоп вань. Азьло аръёсын та гопын тросаз ву вылэм, ву ошез но вань вылэм, шуо. Гужем дыръя бадӟым сюрестӥ чиганъёс ортчо вылӥллям. Соос, та вуэз адӟыса, гурт матынэз тодыса, татчы ӧжыт улыны дугдӥллям. Татын улыкузы, одӥг чиган кышно саптаськем нуны тэбетсэ миськем. Собере гопысь вуын улӥсь ошлэн вожез потыса, та интызэ кельтыса, мукет азе кӧчем. Солэсь кӧчемзэ пересьёс тазьы верало: сьӧд-сьӧд пилем, чылкыт инэз ӵоктаса, шулдыр куазез шӧтэм карыса, туж кужмо тӧлпери поттыса, вань тузонъёсыз бугыръяса ветлыкуз, та ош, бадӟым сюрес дурысь интызэ кельтыса, мукетаз, сюлэмызлы кельшем интые, кошкем. Шунды пуксем бере, ӝомо луыку, дортӥз ветлӥсь муртъёсыз ты туж курдатэ.
Та тылы кыдёкын ик ӧвӧл Муса нюлэс вань. Тыысь ош со нюлэскы аслыз инты лэсьтэм. Азьло улэм тыысьтыз вузэ со татчы вортэм. Вуж интыез кӧс ке но кылемын, Ушмы котырысь удмуртъёс сое дышем сямзыя Бадӟым ты ик шуо на.

У большой дороги неподалеку от русской деревни Ушмы есть очень глубокая яма. В прежние времена в этой яме вода была, был там, говорят, и водяной бык. Летом проезжали по большой дороге цыгане. Увидев озеро и узнав, что неподалеку есть деревня, решили они остановиться здесь ненадолго. Пока они тут жили, одна цыганка выстирала в озере пеленки. Живущий в озере бык рассердился и переселился в другое место. О его переселении старики так рассказывают. Черная-пречерная туча заслонила чистое небо. Страшный вихрь взметнул пыль и песок. Бык, оставив место у большой дороги, ушел в приглянувшееся ему место. После захода солнца, в сумерках, озеро пугает всех, кто проходит мимо.
Недалеко от озера есть лес, который называют лесом [по имени] Мусы. Озеро в том лесу себе место устроило. Со своего прежнего места воду сюда перевезло. Хотя прежнее место сухим осталось, удмурты, живущие в окрестностях Ушмы, по привычке его так же Большим озером называют.

ВКл: №9*

Таччы улын пуксьыкузы, котыр сьӧд нюлэс вылэм. Гурт шорын ик бадӟым ты вылэм. Огзы доры огзылы ветлыны шуг вылэм, нылпиоссы но вуэ усьыло вылэм, дыр, ни. Куспазы кенешиллям но со тыэз мукет азе келяно кариськиллям. Быдэс гуртысь кышноосыз люкаса, быдэн карнан вузэ нюлэс шорысь палэнтые нуытӥллям. Сюан лэсьтыса, сюан гурен кырӟаса келяллям. «Ми тонэ ӟеч интые келяськом, вождэ эн потты», – шуиллям. Кылем вузэ Уси шуре келяллям. Кошкемез чик уг поты вылэм. Шуш куара поттыса кесяськем. Кошкыауз ни, ош кадь луыса, туж бурсыса кошкем.

Когда здесь селиться начали, окрест темный лес был. Прямо посреди деревни было большое озеро. [Жителям] было трудно друг к другу ходить, да и дети, видимо, в воду падали, что ли. Посоветовались они и решили это озеро в другое место перепроводить. Собрав женщин со всей деревни, каждую заставили отнести по коромыслу воды в озеро, что посреди леса было. Свадьбу сделали, со свадебной песней проводили. «Мы тебя в хорошее место провожаем, не гневайся», - сказали. Остальную воду проводили в речку Уси. Очень не хотелось ему уходить. Страшным голосом кричало. Когда уходило уж [совсем], в быка превратившись, с ревом ушло.

Атм 1981: 79

Чтобы мизгирь не заслонял паутиной лучей солнца и тем не лишал света, Бог дал ветер, чтобы он разметал паутину, но ветер подчинился Нюлэсмурту и стал сильно дуть, и о этого леса начали валиться. Бог заключил Нюлэсмурта за решетку, оковал его цепьями и Нюлэсмурт дует теперь только сквозь решетку, которая, когда ходит Нюлэсмурт, всегда перед ним. Если бы была дана Нюлэсмурту полная воля, нельзя было бы жить на земле. У ветра, говорят удмурты, есть руки и ноги.

Врщ., 1996: 130

В земле ходит огромный бык, так что иногда земля колеблется. Если этот бык увидит солнечный свет - непременно околеет, потомучто один вид солнца убивает его, как убивает или уничтожает свет тьму. Необходимые в земле кости допотопных животных выдаются за кости вышеозначенного животного. Летом 1887 года один крестьянин в Завьяловской волости нашел в береге реки рог допотопного животного весом, как говорят, пуда в три и рог этот удмуртами и русскими выдается за рог земного быка. «Увидел, высунувши голову из берега, солнце и издох», - говорят удмурты и русские.

Врщ., 1996: 128

У пчел есть князек, величиной в полтора вершка. В заведывании его находится несметное число роев. Если летит этот князек, за ним следуют пчелы тучей, так что они заслоняют собой и солнечные лучи. Кто поймает этого князька, в заведывании его будет несметное число роев, но поймать этого князька едва ли кто может, потому что поймавшего пчелы в ясный день задушат.

Врщ., 1996: 128

Есть пчелы на земле, есть в земле и на небе. Небесные пчелы играют после выхода роев обыкновенных пчел. Тогда они спускаются к земле близко и шумят над головой подобно тому, как шумит от ветра лес. Сила Ин-муша очень велика, именно в три копны, т. е. масса пчел составляет три копны величиной.

Врщ., 1996: 128

Удмуртъёслэн валамзыя, музъем пушкын вань асьме кадь ик адямиос, но соос туж лапегесь, пичи пинал кадесь гинэ.
Музъем пушкын вань кылчин атас. Со чоръяны кутске ке, музъем вылысь атасъёс но куаразэс сёто.
Асьме вадьсын но адямиос вань, соос туж бадӟымесь, ӝужытэсь.

По поверью удмуртов, в центре земли есть такие же люди, как и мы, но они ростом гораздо ниже нас, как дети. В земле есть и петухи - кылчин атас. Когда запоет кылчин атас, тогда запоют и наши петухи. Есть даже, говорят, люди и выше нас, т. е. над нами; они великаны против нас.

Врщ., 1996: 132

Кемалась-кемалась дыръёсы вылэм ини со. Инмар музъемлэсь адями лэсьтэм но инме луллы тубем.
Инмарлы касаса улӥсь Шайтан нош солэсь вань кылдытэм маръёссэ ке одно ик сӧрыны тыршоз вылэм. Соин ик Инмар лэсьтэм адямиез вӧзы пуныез возьманы кельтэм. Нош пунылэн соку одӥг гонэз но вылымтэ.
Инмар луллы инме ветлон вакытэ адями доры Шайтан вуэм. Пунылы сюлворе ини Шайтан, адями доры лэзьыны курыса. Пуны кылэм-адӟем но, пе, уг кары. Соку Шайтан «адямилы матэ гинэ карисько», пе, шуэ, «сялӟыны гинэ мед быгато». Со понна, пе, мон тыныд, пуны, небыт гон сёто, нокыӵе пӧсь-кезьытлэсь но уд кышка ни. Пунылэн шуныт-небыт гонэн ветлэмез потыны кутскем. Одӥг пол сялӟиз ке, пе, номыр сыӵе-таӵе уз луы, пе, шуыса малпам. Лэзем Шайтанэз адями доры матэгес кариськыны. Соиз нош, одӥг пол сялӟыса гинэ, адямиез йырысеныз пыдозяз шобыртэм.
Шайтанлэсь дыльдызэ нош, пе, нокызьы быдтыны но, номырин миськыны но луымтэ. Инмар берытскыса тае адӟем но, мар карыны ӟудыса, адями мугорез мыддорин берыктэм.
Соин ик, пе, адямилэн висёнъёсыз-жобъёсыз пушказ уло. Нош пуныез Инмар со дырысен адями бордын улыны косэм.

Это было на востоке. Бог начертал на красной глине изображение человека. Спаситель в это изображение брызнул свою кровь; Дух святый дунул на него и изображение сделалось человеком; человек дышал, но еще не вставал. Бог ушел от человека, приставивши к нему собаку, чтобы она стерегла его от дьявола, а должно заметить, что в это время у собаки еще не было шерсти. Когда собака стерегла человека, приходит туда дьявол и говорит собаке: пусти меня к человеку, я посмотрю на него, но собака не пускает. Дьявол знал, что собаке холодно без шерсти, знал также, что собаку не хитро обмануть. И говорит он собаке: «пусти меня к человеку, за это я дам тебе на тело теплую шерсть, ведь ты зябнешь же без шерсти». Собака согласилась на это и пустила дьявола к человеку, получивши на тело теплую шерсть. Воспользовавшись случаем, дьявол подошел к человеку и наплевал на него так гадко, что човсем его обезобразил и вдобавок его истыкал еще. Приходит Господь и, видя на человеке харчи и рапки, говорит дьяволу: «Что ты сделал?» Дьявол отвечает: «А вот что это значит: истыканные места войдут в человека и будут служить зародышами различных болезней, которые потом будут выходить наружу. Иные болезни человек будет изрыгать в виде харчов. Если человек не будет хворать, Тебя забудет, а если будет хворать - будет обращаться к Тебе». Так и вошли слюна и раны в человека. Вот от этого и появились слюна и болезни.

Врщ., 1996: 132 - 133