Лечебные и предохранительные поверья

Лечебные и предохранительные поверья – самый распространенный вид магии, использующий различные способы/ типы предохранения, защиты или избавления от болезней, способов лечения.

Вопросы знахарства как особой формы религии, рациональные средства народной медицины, используемые в практике удмуртов, уже частично освещались историками и этнографами. Лечебная магия, как и предохранительная, самым тесным образом связана c вышеописанной вредоносной  магией в  том смысле, что именно из-за боязни насылания порчи в народе возникают предписания и табу,  которые якобы способны предохранить человека от всех напастей. Если суть вредоносной магии составляла вера в существование людей с дурным глазом,  то в предохранительной  магии  и лечебной внимание  уделяется  тем  средствам,  которые  якобы обладают апотропейными (охранительными) или катартическими (очистительными) функциями. В  этом ряду важное место занимают огонь/ очаг/ печь и связанные с ними предметы,  хлеб/ еда вообще, железные вещи: нож, ножницы, коса, плуг и т.д.  Предполагаемые защитные свойства этих предметов являются также основой табу на их возможные осквернения. Особенно это касается огня и хлеба/еды:

• ӝуась гуре уд пелля: кызӥсь луод (Нельзя дуть в горящую печку: кашлять будешь);
• Тылэн шудӥд ке, улад кызясь луод (Нельзя играть с огнём: будешь страдать недержанием мочи);
• Пӧсь пень вылэ педлояськид ке, изьыкуд улад педлояськись луод (Если помочишься  на горячую золу,  будешь страдать ночным недержанием мочи);
• Тыл вылэ сяласькид ке, кыл йылад пӧськы потоз (Если будешь плевать в огонь, на языке чирей выскочит).
• Нылпиед калык пӧлы потэ ке, медаз син усьы шуыса, гурысь эгырез поттыса, соин йырзэ пичияк наштано но кыӵе ке кыл верано (Выходя с новорожденным на  люди, нужно взять из печи уголь и сделать отметину на лбу ребенка, произнеся заклятие, иначе ребенка сглазят);
• Вож нунылы, син медаз усьы шуыса, кымысаз шумен кирос лэсьто (На лоб новорожденного наносят крест углем, чтоб не сглазили).
  

Одним из главных продуктов, применяющихся в обрядах и обладающих, согласно верованиям, защитными свойствами, был хлеб. Отношение к хлебу как к святому культивировали различные поверья и табу. Вообще по отношению к еде не допускали не только надругательства, но даже и малейшего пренебрежения.  В  поверьях о еде, таким образом, слились не только взгляды о сверхъестественном, но и рациональные приёмы воспитания:

• Нянез тӥялтытэк, со куен ик куртчыса  сиид  ке,  тэле  йыромод (Нельзя откусывать от ломтя, нужно вначале его разломить, иначе будешь блуждать в лесу);
• Нянь котэмын вань дыръя, гижыез вандылыны уг яра: нянь пушкы, пе, пыроз (Когда поставлено тесто для хлеба,  нельзя стричь  ногти:  в хлеб попадут);
• Нянь гурын пыжыку, гур вылын пукыны уг яра: няньлэн вылыз, пе, сутске; нош гур азьын берын сылыку, нянь, пе, уг пыжы (Когда хлебы в печи, нельзя сидеть на печи: корочка обгорит; нельзя стоять спиной к поду печи: хлеб не испечется);
• Нянь гуре тырыку, мурт ке луэ, потыны уг лэзё (Если при посадке хлебов в печь в доме случается чужой, ему не разрешают выходить);
• Нянь кутыса,  мурт дӥне эн мыны: шудэд со дӥне мыноз (Не ходи с куском хлеба к чужим: счастье твое к ним перейдет);
• Нянез уйлы ӝӧк вылэ шобыртытэк кельтӥд ке,  со нянез,  пе,  уин шайтан басьтэ но со интые, пе, педлояськыса кельтэ (Если хлеб оставить на столе на ночь не прикрытым, шайтан его возьмёт, а на этом месте оставит свои экскременты).
• Сюрес вылэ потыкуд, пӧзем сиёнэз веръятэк уз кошке – сюресэд уз удалты (Если,  собираясь в дальнюю дорогу, не отведаешь приготовленной еды, не будет тебе удачи);
• Палась черъёс луон дыръя, ӵукна сиськытэк нокытчы но потаны уг яра (При заразных болезнях нельзя выходить из дому, не поев);
• Сиськыкуд серекъяса ке сиськиськод,  шайтан,  пе, сиондэ басьтэ но начар маке,  пе, поныса кельтэ (Нельзя смеяться за столом: шайтан подменит еду своими экскрементами);
• Пыддэ выртыса ке сиськид, пыдыд кор кадь пыктоз но ветлэмед уз ни луы (Нельзя  болтать ногами во время еды: ноги распухнут, словно бревна, и не сможешь ходить);
• Выдыса сиськид ке, азьтэм луод (Не ешь лежа – лентяем будешь).

Соль, обладающая консервирующими и дезинфицирующими свойствами, естественно, стала еще одним из магических средств защиты:

• ӝӧк вылэ пуктылӥськыку, нырысь ик нянь но сылал пононо. Пырись муртлэн синмыз, пе, нырысь ик сылал вылэ мед усёз. Соку солэн «син уродэз» сылал вылэ кошкоз,  син уськытэмез уз луы  ни  (Когда  накрываешь стол для  гостей,  прежде  всего нужно поставить соль и положить хлеб. Взгляд входящего должен упасть вначале на соль,  и тогда он не  сможет сглазить);
• ӵук мунчо уй сылал кельтоно, шуо. Со сылал эмъюмлы умой луэ, пе (В ночь на Великий четверг на столе оставляют соль. Эта соль потом используется вместо лекарства).
  

Естественные свойства фитонцидов, воздействующих на бактерии, стали причиной отнесения лука и чеснока к предметам, оберегающим от сглаза:

• Сюанэ мынон азьын котькудӥз кисыяз чеснок тыре, син медаз усьы шуыса (Перед тем как отправиться на свадьбу, все кладут в карманы чеснок, чтобы не сглазили);
• Нокыӵе висён медаз кутскы шуыса, сюанэ мыныкузы, сугон сиё (Чтобы не напала никакая хворь, перед тем как отправиться на свадьбу, едят лук).

Как и многие другие народы, удмурты считают железные предметы одними из самых главных средств, предохраняющих от порчи. Особое отношение к ним связано, по-видимому, со значением железа в экономическом развитии:

• Кытын ке гуртын висё ке, солэсь корказэ, черзы медаз вӧлдӥськы шуыса, кусоен/мудорен котырто (Если в каком-нибудь доме  в  деревне болеют заразной болезнью, то этот дом, чтобы болезнь не распространилась, очерчивают косой/ иконой);
• Пичи пиналэз, корка огназ кельтыку, йыр улаз качы-а, пурт-а пононо. Озьы уд ке понӥськы, шайтан сое аслаз пиналыныз, пе, воштэ. Берен мед воштоз шуыса, со воштэм пиналзэ, нянь тырон лопатка вылэ поныса, гуре,  пе, понэмъяськоно. Соку, пе, со «тӥни мынэсьтым пиналме сутыны поно, лэся» шуыса, лопатка вылысь пиналэз берен, пе, воштыса кошке (Когда новорожденного ребенка оставляют одного в избе,  под подушку нужно положить ножницы или нож. Если не положишь, шайтан подменит его своим ребенком. Чтобы заставить его вернуть  младенца, подмененного кладут на хлебную лопату и делают вид, что засовывают его в печь. Тогда шайтан, решив, что его собственного ребенка хотят сжечь, возвращает человеческое дитя, а своего – забирает).

Примечательно, что магия железа в данных  примерах  сочетается  с магией круга, черты, опахивания, огня, хлеба.

Яркое проявление в предохранительной магии нашли представления  о тесной взаимосвязи природы и человека, олицетворение окружающего мира. Нарушение закономерностей его развития, по представлениям удмуртов, непре-менно должно  было сказаться на состоянии отдельного человека или даже общества в целом:

• Корка пушкын висись мурт вань дыръя, писпу погыръяны но пудо-животэз вандыны уг лэзё: висись муртлы, пе, секыт луэ (Когда в доме есть больной, нельзя рубить дерево и резать скот: больному тяжело будет);
• Коркан висись ке вань, калыкез ветлыны уг лэзё: пыдыз секыт луоз, шуо (Когда в доме есть больной, не разрешается заходить в дом: больному тяжело будет; букв.: нога пришедшего может оказаться тяжелой).
  

В предохранительной магии удмуртов возможно выделение целого пласта поверий и табу, связанных с временными и пространственными представлениями. Интересно то, что именно в такого рода поверьях прослеживаются и более ярко подчеркиваются детали верований, представлений о взаимоотношениях человека  и окружающего его пространства, человека и времени: дня, ночи. суток, недели, календарного года. Рассмотрим вначале поверья, связанные с представлениями о пространстве.

Жилище человека – его дом –  считалось  практически  единственным мес-том, где он чувствовал себя в безопасности. По-видимому, это ощущение было связано,  прежде всего,  с представлениями об огне, очаге, не только дающих  тепло  и  пищу,  но и охраняющих от воздействия внешней среды, враждебных человеку сил. Именно такая роль приписывается очагу/ печи в народных сказках. Достаточно вспомнить некоторые из них, в которых рассказывается, как бравый солдат или гонимый  младший  брат – главные герои  сказки – спасаются от нечистой силы на печи. Когда они находятся вблизи  печи или на ней, их не могут обнаружить ни ведьмы, ни черти. Но стоит им уйти от нее, как нечистая сила овладевает ими[].

Святынями дома являются стол и передний угол. Потому совершенно недопустимо оскорбительное к ним отношение. Во многих поверьях стол является как бы символом самого дома:

• ӝӧкез ке мыжгад,  шудэд кошкоз,  шуо (Нельзя стучать по столу: счастье уйдет);
• ӝӧкез мыжгась мурт жугиськись луэ (Тот, кто стучит по столу, будет драчуном);
• ӝӧк вылэ курегпуз ӧвӧл сӧроно:  ӝӧк – со  Инмарлэн  ки  пыдсыз (Нельзя разбивать яйцо о стол: стол – это ладонь Бога).

Существуют особые правила накрывания стола и приема гостей. Во время праздников,  например,  стол накрывается с середины, хозяйка при расстановке блюд должна подходить к центру стола. В случае поминок все блюда подаются  с  торца  со стороны дверей. На этот же край стола во время поминок ставится прибор для покойного. Поэтому легко объяснимо сохранение до последнего времени следующего поверья:

• ӝӧк пумтӥ эн сёты,  шуо пересьёс.  ӝӧклэн ӧс пал пумысеныз  уг яра номыр но тырыны ӝӧк вылэ (Нельзя ничего подавать с торца стола. Со стороны близкого к дверям торца нельзя ничего класть на стол).

Первой границей, разделяющей пространство избы, является матица (мумыкор). Гости, приехавшие издалека (то есть контактировавшие с внешней и потому враждебной средой), войдя в избу, не проходили за матицу, а рассаживались на лавках у дверей. Лишь после высказывания первых приветствий  и  прикосновения к печи они считались безопасными и могли пройти в переднюю часть избы. Когда в ночь под Новый год  молодежь готовилась  идти  гадать – слушать под окнами – она собиралась в одной избе. Парни и девушки не проходили за матицу, они должны  были дотронуться до печи, прежде чем выйти на улицу.

При постройке избы подъем и установление матицы считались особо ответственными моментами. Стремясь обеспечить благополучие хозяев в новом доме,  проводилась церемония моления с хлебом и маслом и кумышкой, под матицу  подкладывали клочок шерсти, серебряные монеты. Все это, согласно поверьям, должно было обеспечить достаток и счастье живущих в новом доме. Если же стремились нанести вред хозяевам, выжить их из избы, добиться смерти хозяина дома или разрушить  семью,  при  постройке дома вбивали  в матицу клин.  Во время проводов парней в рекруты в нее же вбивали лоскутки материи с серебряной монетой (чук), желая возвращения в родной дом.

Матица, таким образом, одновременно была символом устойчивости и достатка дома  и его злым гением,  способным повлиять на судьбу,  здоровье человека:

• Мумыкор вадьсын кӧланы уг яра: шудтэм луод (Нельзя спать под матицей: несчастным будешь).

Вторая граница,  отделяющая пространство избы от внешнего мира, – порог/ дверь и окна. С порогом связано много поверий, главным образом табу, запреща-ющих наступать на порог,  сидеть на нем,  что,  очевидно, объяснялось верой в  обитание  в  этом  месте  духа  дома,  покровителей-предков:

• ӧс пыдулэ пуксьыны уг косо: анаед-атаед кулоз (Нельзя садиться на порог: родители умрут);
• ӧс куспын пукид ке, кускыд висись, пе, луоз (Если будешь сидеть на пороге, поясница будет болеть);
• ӧс порог вылэ султыса пыре коштан мурт (При входе в дом на порог наступает только щеголь);
• Пол миськыкуд, ӧс кусыпез ӧд ке миськы, ныл курасьёс уз ветлэ, шуо (Если не будешь мыть порог, сваты приезжать не будут).

Пространство за дверями считалось первой враждебной человеку средой. Если  человек выходил из дома, он как бы лишался покровительства очага и предков и мог быть подвергнут влиянию злых сил:

• ӧсэтӥ потыкуд, «остэ» ке ӧд шу, висён кутоз (Если при выходе из дому не скажешь: «Господи» – заболеешь).
  

Следующей границей, отделяющей человека от окружающего его пространства, были ворота (капка, ӟезьы). За пределами двора добрые духи дома практически не имели влияния. Поэтому, желая избавиться от болезней, проделывали магические обряды именно у ворот:

• Тушмонъёс  медам ведналэ шуыса,  ворота сьӧры кеньыр пазьго вал (Чтобы враги не наслали порчу, за ворота бросали крупу);
• Пиналъёс висё ке, ворота сьӧры кеньыр пазьго вал, мед йӧналозы шуыса (Если заболевали дети, за ворота бросали крупу, чтобы они выздоровели);
• Бускелязы висись ке вань, капка куспазы, пыд улэ ваменак палэзьпу боды поно: озьы, пе, черлэн пыремез уг луы, шуо (Если у соседей есть больной, поперек ворот под ноги кладут рябиновую палку:  так болезнь проникнуть не может);
• Кулэм муртэз келяса бертэм беразы,  келям уробо-дӧдьызэс  ураме юскыса кельто: кулэм мурт, пе, уин кӧлыны бертоно луиз ке, корка пырытэк, отын гинэ кӧлыса мед кошкоз (Вернувшись с  кладбища, телегу  или сани, на которых везли гроб, оставляют на улице: если покойный захочет «вернуться» домой переночевать,  он не сможет зайти в дом и переночует в санях или на телеге).

Следующим опасным местом,  которое могло повлиять на судьбу человека, его здоровье, было пространство за пределами деревни. Изгородь и полевые ворота, отделяющие мир людей от мира природы, также считались местами, которые требовали особого к себе отношения. Собираясь в дальнюю дорогу, человек должен был совершить жертвоприношение за полевыми воротами, как бы испрашивая благословения у духов и божеств пространства, в которое он должен был вступить:

• Луд pезьы сьӧры вӧсяськыса пот. Вӧсяськытэк потӥд ке, Инмар сьӧрад уз, пе, мыны (При выходе за полевые ворота нужно помолиться, если не помолишься, Бог за тобой не последует);
• Кенер пулсытӥ потӥд ке,  кылчинэд,  пе,  кенерлэн сьӧраз  кылёз (Если пролезешь меж жердями изгороди,  твой ангел-хранитель останется за изгородью);
• Кенер пыкет ултӥ потаны уг лэзё: мумид, пе, кулоз (Нельзя проходить под подпорками изгороди: мать умрет);
• Кенерлэн майыг куспытӥз потӥд ке,  кускыд,  пе,  вырӟоз (Нельзя проходить между кольями изгороди: поясница заболит).

Дорога также  считалась  опасным  местом.  По ней могли ходить не только люди,  но и болезни: Сюрес вылын кылльыны уг лэзё висён кутоз, шуо (Нельзя лежать на дороге: заболеешь). На перекрестках дорог запрещали строить дом. Но именно на перекрестках рекомендовалось приносить жертву болезни, чтобы она ушла поскорее;  гадать,  как правило, также ходили на перекресток.

Человеку, связанному  прежде  всего с духами-покровителями,  явно враждебными являлись духи леса, воды, бани. Оказываясь здесь, человек, отдаленный от своих покровителей, мог легко стать жертвой этих духов, подвергнуться их неблагоприятному воздействию:

• Мунчоысь тылэз корка вайыны уг косо:  тылпу потыса, корка сутскоз, шуо (Огонь из бани нельзя заносить в дом: будет пожар, и дом сгорит);
• Пичи пиналэз мунчое огназ ке кельтbд,  мунчо кузё аслаз пиналэныз воштэ,  шуо  (Маленького ребенка нельзя оставлять одного в бане, иначе банник подменит его своим);
• Адями тэльысен висьыса бертӥз ке, со уз ни бурмы, кулоз, шуо (Если человек заболел в лесу, он уже не выздоровеет, умрет).

Особо опасному  воздействию,  согласно поверьям,  можно было подвергнуться со стороны духа воды. Вода/ река как место обиталища мертвых или путь/ дорога в загробный мир вызывала к себе двойственное отношение: как очищающее и как насылающее болезни. Отсюда два типа поверий и табу, связанных с рекой.  В одних даются предписания, способные якобы предохранить человека от нежелательного воздействия реки:

• Вуэ пырыку куинь пол, пе, сюй кырмыса куштоно, собере «монэ эн кут, сое кут»,  пе, шуоно (Прежде чем зайти в воду, нужно бросить три горсти земли и произнести следующее заклятие: «Схвати (землю) это,  а не меня»);
• Мисьтаськыку, дӥсез вуэ лэзьыку, вумуртлэсь нимзэ вераса лэзьыны кулэ. Озьы, нимзэ вератэк, миськид ке, дӥсед ӝог пӧсьтоз, шуо (Во время полоскания белья, при опускании его в воду, нужно произнести имя водяного. Если не обратишься к нему, то одежда очень скоро износится).

В других поверьях вода/ река выступает как способ избавления недугов, напастей:

• Лыдон сюриз ке, со нунал ик кошкись вуэн пыласькы (Если заболеешь чесоткой, в тот же день искупайся/ омойся проточной водой);
• ӵук мунчое вуэ азвесь поныса пыласькод,  пырем веникез ву сьӧры келялод. Озьы ке карид, туж тӧдьы,  чебер, чиста луод (В Великий четверг умываются в бане водой, в которую брошена серебряная монета. Веник, которым парились в этот день, бросают в реку. Если так сделаешь, будешь чистым, здоровым, свежим).

В связи с представлениями о загробном мире река в верованиях предстает как опасное место, которое может наслать болезни – кутыны (букв.: «схватить»):

• Юымтэ ошмесэз юид ке, куар кушты, уске кутоз. Куардэ тазьы шуыса кушты: “Монэ эн куты, та куарез кут” (Если собираешься пить из родника воду,  из которого никогда не пил, нужно бросить листок со словами: «Не меня, а этот листок схвати»).
  

Таким же опасным местом, способным «схватить», считается место, куда выбрасывались предметы, связанные с умершим (куяськон  инты): одежда, в которой он умер; предметы, которые были употреблены для омовения тела покойного:  берестяной бурак, мочалка, мыло и т. д. Считали, что куяськон  инты  могло схватить, когда человек проходил мимо него, поэтому было обязательным жертвоприношение-отдаривание. Достаточно было бросить на это место яйцо, крупу, завернутые в лоскуток, со словами: «Кытысен улляськид, отысен ик сины-юны но шедьты (Где погнался, там и эту еду-питье прими)».

Такую же роль играет родовое святилище – куала – или  место, где оно стояло:

• Куала котыре кызяны уг яра: куала кутоз (Нельзя мочиться близ куалы: куала «схватит»);
• Кышномуртлы куала штантэк пыраны уг яра: куала кутоз (Женщине нельзя заходить в куалу без штанов: куала «схватит»);
• Кышномуртлы куала гольык пыд пыраны уг яра: воршуд мыжтоз (Женщине нельзя заходить в куалу босой: воршуд изурочит).

Согласно удмуртским верованиям,  все  враждебные  человеку  духи, способные «схватить»,  в основном невидимы,  но иногда могут предстать перед человеком.  Эти видения/ привидения весьма нежелательны,  так как всегда приводят к несчастьям, болезни, смерти самого человека, который их увидел, или его близких. Такие явления называются ишан:

• Уг кышкаськы шуыса ӧчешыса мунчое,  шайвылэ яке ношна но калык ӧвӧлтэм интые ноку но эн мыны: отчы ик бырод (Похваляясь, что ничего не боишься, или на спор никогда не ходи в баню, на кладбище или в места, где нет людей: плохо кончишь);
• Вумуртлэсь ярдурын пукыса сынаськемзэ адӟид ке, гуртэныд ик бырод (Если увидишь духа воды,  расчесывающего на берегу  волосы,  конец будет всей деревне);
• Xукна ву дуре васькыкуд,  мунчо муртэз адӟид ке, кулыса усьылӥсь луод, шуо (Если утром, идя по воду, увидишь духа бани, будешь страдать припадками эпилепсии);
• Палэсмуртэз адӟид ке, яке ачид бырод, яке семьяеныд ик (Если увидишь палэсмурта, умрешь сам или погибнет вся твоя семья);
• Корка кузёез адӟид ке, ачид кулод яке семьяеныд ик бырод (Увидишь домового– умрешь сам или погибнет вся семья).
  

Представления о кутӥсь, олицетворение природных стихий и их восприятие как источника многих болезней и несчастий стоят в одном ряду  с олицетворением болезни вообще (висён чер).  Болезнь воспринималась или как невидимое существо, или в образе собаки, кошки:

• Кин ке вазись луиз ке,  ассэ адӟытэк эн вазьы:  висён чер,  пе, озьы вазе. Со ваземлы пумит вазид ке, тыныд висён йӧтоз (Если тебя окликнули, но ты не видишь, кто это, ни в коем случае не откликайся, это болезнь тебя окликает. Если откликнешься, заболеешь);
• Сьӧд кыльын висьыкузы, ульчаын сьӧд коӵышез суто: озьы висён выжытэм кошке,  шуо (Когда болеют оспой,  сжигают на улице черную кошку: болезнь уходит совсем).

Необходимо отметить, что представление о болезни часто ассоциировалось с влиянием мертвых.  Поэтому одним из первых средств избавления от болезни было задабривание/ кормление умерших сородичей. Помимо того, что такое  задабри-вание проходило ежегодно во время весенних и осенних поминок и во время отдельных календарных праздников (например, в Ильин день), а также во время жертвования коровы или лошади умершим родителям (йыр-пыд сётон – букв.: отдавание головы и ног), окказиональные жертвы мертвым воздавали во время эпидемий или болезни отдельного человека:

• Адями чаляк уродме ке, нянен, сылалэн уртсэ курыны педло пото, кулэмъёс кыжтӥллям шуыса (Если человек быстро чахнет,  выходят из дома с хлебом-солью испрашивать душу,  считая, что она попала под влияние мертвых);
• Кулэмъёсын вӧтаськод ке висьыкуд,  кулэмъёслы  сиён  поттӥськод бакчае (Если во время болезни увидишь во сне мертвых, вынеси в огород еду для них).

Жертвоприношения обычно приносились с заклинаниями. Самые обычные требования-просьбы содержали желание быть здоровыми,  жить в достатке: «Эн курадӟытэ, капчи каре улонме-вылонме, висёнлэсь уте, тушмонлэсь уте, пудо-животэз ки улады возе. Тани тӥлед куяськиськом, куспады сие-люке (Страданий не приносите, облегчите мою жизнь-судьбу, сохраните от болезней,  оберегайте от врагов, охраняйте птицу-скот. Вот вам жертвуем, поделите между собой, угощай-тесь все)».

К «положительным» и «отрицательным» пространственным  представлениям относятся  и понятия о левой и правой стороне, западе и востоке, верховье и низовье реки. Правая сторона, восток как сторона восходящего солнца, верховье реки оценивались в сознании человека положительно. Левая сторона, запад или север, низовье реки как обиталище мертвых связываются с отрицательными эмоциями и вызывают соответствующую реакцию:

• Пыдэртонэз берлань думылыны уг яра: жобъёс кырмиськыса мыно; паллян но думыны уг яра: шайтанъёс отчы пырыса уло (Нельзя узел подвязок завязывать сзади: нечисть прицепится; и левым узлом завязывать тоже нельзя: шайтан войти может);
• Нюлэскы йыромид ке, дӥсез мыддорин дӥсяны но кутэз мыдлань кутчаны, пе, кулэ: соку, пе, йыромем интыысьтыд потод (Если заблудишься в лесу, нужно вывернуть одежду наизнанку, поменять лапти: только тогда из этого места сможешь выйти);
• Нюлэскын палэсмурт куараез кылӥд ке, «шур уллань!» шуыса,  пе, кеськоно (Если в лесу услышишь голос палэсмурта, нужно крикнуть: «Вниз по реке!»);
• «Кионэз-гондырез улляськом, кылез-дэез улляськом, шырез-комакез улляськом шур  уллань!» – шуыса ураметӥ буш вал вылын ветло вал кулэм потон уй (В ночь на Великий Четверг по улицам ездили верхом и кричали: «Волков-медведей изгоняем, болезни-хвори изгоняем, мышей-хомяков изгоняем вниз по реке!»).

В этот же ряд входят и  удмуртские  традиции,  согласно  которым, например, во время земледельческих календарных праздников гостевание – посещение домов родственников – проходило строго против течения  реки, а во время поминок – по течению. По течению же зачерпывали «нижнюю воду» (уллань ву) для омывания тела умершего. И пищу, и вино клали и наливали во время поминок в отдельную посуду не как обычно, а поворотом руки влево. Отсюда легко объяснить недовольство, когда не знающий этих правил человек наливает вино во время обычного гостевания «влево»: «Что ты мне наливаешь, как мертвому?» (Мар-о мыным кулэм муртлы кадь понӥськод?).

Табу на подобные действия может содержать ложную мотивировку:

• Котькыӵе но вуэз котьмаин медло: коть кобыен, коть чашаен сьӧрлань кисьтад ке,  туганэд уз яраты ни (Если будешь лить воду «влево», в любом случае: хоть из ковша, хоть из чаши – любимая/ любимый разлюбит).

Из временных  отрезков  такими  же свойствами наделялись время до восхода и захода солнца, утро и вечер:

• Купанча  уй нуналэ ӵукна,  шунды ӝужамлэсь азьло,  лысву пушкын погылляськид ке,  арбыт чырткем,  таза луод, шуо (Утром на купальницу, до восхода солнца, по росе покатаешься – весь год будешь здоровым);
• Шунды пуксем бере дыбыртыса ужад ке, коркаед пӧртмаськыны кутскоз (Если после захода солнца будешь что-то с шумом делать в доме, появятся привидения).
  

Совершенно особое внимание уделялось удмуртами периоду сумерек (акшан):

• Акшан вакытэ уг яра бызьылыны, серекъяны, йӧнтэмъяськыны: маке но луоз (В сумерки нельзя бегать, смеяться, баловаться: плохо будет);
• Акшан  вакыт  изьыны уг яра: ӟеч уг лу, шуо (В сумерки нельзя спать: не к добру);
• Акшанэз валлё утьыло вал, толалтэ витьысен сизьымозь. Соку номыр но уг лэсьто вал (Раньше сумерки соблюдали зимой с пяти до семи. В это время ничего делать не разрешали);
• ӝомо-югдо дыръя сиськыны уг яра (В сумерки нельзя есть);
• Пыдыд, киыд яке мукет интыед висьыны кутскиз ке, ӝомо-югытэ гид беры потыса,  кеньыр кисьтоно но тазьы шуоно: «Кин татӥ ветлӥз, солэн мед висёз,  мынам мед йӧналоз» (Если у тебя заболела рука, нога или еще что-нибудь, выйди в сумерки в огород за хлев, брось туда крупу со словами: «Кто здесь ходил, у того пусть болит, а у меня пусть не болит»).

Из дней недели тяжелыми  считались  понедельник,  среда,  воскресенье. Но  самым  опасным все-таки была среда (вирнунал – кровавый день). В этот день не разрешали начинать  какое-либо  дело:  полагали, что не будет спорины в работе.  Строгое табу было наложено на стирку. Если постираешь в этот день – обязательно заболеешь. Правда, опасная среда была якобы раз в месяц, но которая именно – предугадать никому не дано. Потому старались не нарушать запретов в эти дни месяца. В воскресенье  и  праздники  не  разрешалось работать,  стирать, шить:

• Арняе  ӧвӧл, пе, кулэ  вуриськыны: киыд висёз (В воскресенье нельзя шить: руки будут болеть);
• Арня нунал ужад ке, сьӧлык луоз (В воскресенье нельзя работать: грех);
• Паска нуналэ вуриськыны уг яра: пӧськыен, пе, курадӟод (В Пасху нельзя шить: фурункулы по телу пойдут).

Неблагоприятными считались также периоды календарных праздников, дни летнего и зимнего солнцестояния,  весеннего и осеннего  равноденствия:

• Ымусьтон ӝытазе мунчое пырид ке, мунчо кузё кырмалоз (Если вечером на Рождество пойдешь в баню, попадешь в руки банного духа);
• Инвожое огнад мунчое мынӥд ке, инвожоос виёзы (Если в дни летнего солнцестояния пойдешь в баню один, тебя убьют духи инвожо);
• Гондыр султон нуналэ ке изид,  кӧлӥсь луод,  шуо (Если  в  день Благовещения долго спать, целый год будешь лентяем).

Некоторые табу, связанные с днями земледельческого календаря, содержали запреты, основой которых были рациональные наблюдения. Ильин день, например, отмечаемый 2 августа, являлся как бы символом начала осени. Потому с этого времени налагались запреты на купание, так как вода начинала остывать:

Ильин день бере вуэ пыраны уг яра, а то пӧськы потоз (После Ильина дня купаться нельзя: нарывы замучают).

Предохранительная, а особенно лечебная магия немыслимы в народном сознании без магии слова.  Вера в силу слова проявлялась  в  различных действиях и обрядах (например, запреты на загадывание загадок и рассказывание сказок весной и летом), но в лечебной магии нашла свое самое яркое воплощение. Вместе с предполагаемыми магическими действиями слово, по верованиям древних, могло наслать болезнь, но было и одним из главных апотропейных  средств.  Вера  в его сверхъестественные возможности была настолько велика,  что само произнесение какого-либо заклятия уже могло, как  предполагалось,  избавить  от  нежелательного  воздействия враждебного окружающего мира:

• Мае ке та арын выльзэ шӧмъяськод ке яке адӟиськод ке, «жангалач» шуоно (Если что-нибудь в этом году пробуешь или  видишь  впервые, нужно сказать «Жангалач»).