Нюлэсмурт- леший

Т. Владыкина

Нюлэсмурт/ӵаӵӵамурт/лесной человек, нюлэс-нюня/лесной отец/дядюшка, быдӟым нюня/старший/великий отец/дядюшка,  нюлэскузё/хозяин леса - леший, бог лесов и ветров.  Человекоподобное существо с длинной бородой и волосами, прикрытыми шляпой с открытой макушкой, иногда из-под шляпы видны длинные, лошадиные уши. В длинном азяме, обязательно подпоясан черным или разноцветным тканым поясом. Существует поверье: без шапки будешь молиться - нюлэсмурт будет сердиться. Способен изменять свой облик в зависимости от обстоятельств: в лесу он вровень с деревьями, на лугу - с травой, среди людей - чуть выше человеческого роста. Считается, что может принимать разные виды: кого не любит - тому кажется страшным, кого любит - обыкновенным человеком. То он черный, страшный, то седой, как лунь.

Властвует над обитателями леса: звери и птицы могут перемещаться по его приказу. Иногда он сам перегоняет звериные стаи, проигрывая их лешим соседних лесов. Сердится на охотников, если они смеются над убитым медведем. Виноватые в чем-либо перед нюлэсмуртом медведи  не получают места на зиму и  становятся бродячими. 

Отличается способностью к быстрому передвижению: летит сам с помощью чудесных коней или вихря. Вихрь можно остановить заклинанием «Тӥре-пуртэ бордам! - Топор и нож со мной!» или брошенным в него ножом. У северных удмуртов бытовало поверье о том, что во время бури надо выйти во двор и кричать: «Дедушка (леший), не тронь меня!», и буря не будет касаться строений. Завалы в лесу объясняют  передвижением свадебного поезда нюлэсмурта: они, как и люди, живут семьями и устраивают свои свадьбы в ночь на Воздвиженье. Вообще ветер был дан Богом, чтобы паутина не заслоняла лучей солнца, но ветер подчинился лешему и стал дуть очень сильно, образуя вихрь. 

Враждебное по отношению к человеку существо в случае неправильного его поведения: «водит» по лесу, может защекотать до смерти. Очень не любит, когда упоминают его как «лешака», требует к себе почтения и вежливого обращения. Боится собаки и малейшего клочка собачьей шкуры, потому отправлявшиеся на охоту и лесные работы  удмурты издревле вшивали кусок собачьей шкуры в свою ежедневную верхнюю одежду или клали кусок шкуры между онучами. Иногда обшивали собачьей шкурой мешочки для пороха. В одной из бывальщин рассказывается о том, как лешие не смогли тронуть человека до тех пор, пока он не вынужден был снять рукавицы из собачьей шкуры. Благосклонен, если получает умилостивительную жертву (черную утку, гуся, тетерева, рябчика): помогает в охоте, отыскании кладов, возвращении потерявшегося на выпасе скота. Если около деревни появится множество волков, обещают всей деревней в жертву нюлэсмурту двух жеребят с утками.  Жертву приносят в лесу, в обряде участвуют только мужчины. Покровительствует в торговле: ни одна ярмарка не обходится без нюлэсмурта. Участвует в войнах. Отголоски последних представлений сохранились в мотивах сказок: Нюлэсмурт помогает солдату вернуться домой, солдат является его посыльным.

В верованиях нюлэсмурт часто выступает в качестве «проводника» сверхъестественного знания: обучающегося некто «несущий-приносящий, ведущий-провожающий» (нуись-ваись, валтӥсь-келись) носит над лесом, после чего человек обретает способности к колдовству или знахарству. Знаком полученного умения служат белый шарф и старинная серебряная монета/манет, оказавшаяся в руках  у потерявшихся в лесу и обнаруженных через некоторое время людей. Если же человек не способен к обретению знания, он лишается рассудка. Вообще умопомешательство часто объясняют вмешательством     лешего. 

Является ревнителем старой удмуртской веры, передавая свои наставления людям, которых учит знахарству и ведовству. Знающие/пелляськись способны видеть его в облике человека в черном в церкви, куда он приходит невидимым для других. Уходит из церкви перед херувимской песней, перекувыркнувшись через голову.

Из надлежащих нюлэснюне жертв наиболее употребимы были у северных удмуртов сиён поттон и пирдан сётон.

Жертва сиён поттон/вынос пищи осуществлялась практически каждую неделю, по вторникам, четвергам или воскресеньям. Хозяйка пекла пресные лепешки без соли, заворачивала их в белую холщовую тряпицу. Хозяин уносил их к полевой изгороди, где, согласно представлениям, обычно прогуливался нюлэсмурт. Вынос жертвы сопровождался соблюдением определенных условий: нельзя было разговаривать с встречными,  избегать людей, переходящих дорогу. Жертву клали на пенёк или специально устроенную из веток полочку между кольев изгороди. Затем следовало три поясных поклона без крестного знамения. Благосклонность нюлэсмурта к принесенной жертве обнаруживали тем, что к ней слетались птицы.

К нюлэсмурту обращались  перед началом огородного сезона. В желании получить хороший урожай, хозяйка пекла блинчики из яичного желтка и клала их вместе с куском хлеба на столб или в развилку дерева. Бытовало мнение, что хорошие урожаи у того, кто «знается» с лешим. В молитвах-куриськонах лейтмотивом проходит просьба к лешему не трогать посевы сильными ветрами, утихомирить бури, отвести вихри.

В жертву Быдӟым-нюня приносили животных как отдельными семействами, так и всем селением. В начале зимы, когда скот уже загнан в хлева, совершали жертвоприношение серой гусыни под названием пирдан сётон/жертвование приданого. Хозяин с членами своей семьи шел в священный лес, где разжигали костер и жертвовали гусыню, которую закалывали на месте и готовили целиком с добавлением соли и крупы. Хозяин делал специальную четырехугольную коробочку из коры и ставил ее на полочку, устроенную у ствола дерева на высоте одной сажени от земли. В приготовленную коробочку клали сваренную гусиную голову, часть от правого бока, ложку каши и небольшую горбушку хлеба. Сюда же пристраивали старую деревянную ложку. Это была благодарность лешему за хранение скота в течение лета.

В современной традиции отголоски подобных жертвоприношений сохранены в топонимике. Почти в каждом населенном пункте имеются участки леса под названием  ӟаӟег сиённи/место, где едят/жертвуют гуся, хотя сама традиция жертвоприношения уже утрачена.

В связи с христианскими представлениями образ нюлэсмурта (Великого/ Большого/старшего отца/дяди) слился с Николаем Угодником.

Литература:

1. Верещагин Г. Е. Собрание сочинений: В 6 т. Т.1: Вотяки Сосновского края.  Ижевск:
   УИИЯЛ УрО РАН, 1995. С. 214;
   
2. Верещагин Г. Е. Собрание сочинений: В 6 т. Т.3, Кн.1: Этнографические очерки. 
   Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 1995. С. 208 – 216;
   
3. Владыкина Т. Г. Удмуртский фольклор: проблемы жанровой эволюции и
   систематики жанров. Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 1998. С. 65;
   
4. Первухин Н. Г. Эскизы преданий и быта инородцев Глазовского уезда. Вятка,
   1888 – 1889. Эскиз I. C. 80-83.