Писпу - дерево

Т. Владыкина

ПУ/ПИСПУ/ДЕРЕВО занимает одно из главных мест в мифопоэтической картине мира.

Пространственные и временные параметры мира связаны с образом дерева в разных его проявлениях.  Растущее рядом  с родовым святилищем/Будӟым куала,  дерево (берёза, липа) воспринимается как центр Земли/мудор. Термин перешел на обозначение полки в куале, где хранили короб с символическими предметами, олицетворяющими родовое божество/воршуд, под влиянием христианизации - на икону. Полку-мудор украшали березовыми ветвями летом, еловыми - осенью. С этими же представлениями соотносятся  «именные» деревья божеств различных сфер: берёза считалась деревом Бога-Творца/Кылдысин, сосна - бога воздуха и небес, Всевышнего/Инмар, ель - бога погоды/ Куазь. Микротопонимика каждой деревни как целостного локуса с системой общественных святынь включала названия отдельных деревьев, под которыми проводились общественные моления календарного или семейного циклов: Акашка кыз/Ель [обряда] Акашка, Куяськон кыз/Ель поминовения/поминального обряда.

Дерево вписано в картину мира как медиативное звено, связующее по вертикали три мира. Покинувший людей за их непослушание, Кылдысин в ответ на просьбу вернуться появляется в виде белки на вершине берёзы. Во время весенне-летних праздников-молений, которые проводили на природе, дерево фигурировало в роли медиатора в разных ситуациях и видах. Кострище и козлы с котлом обрамляли своеобразными «воротцами», которые сооружали из трех тонких стволов деревьев. Верхние ветви поперечного березового ствола оставляли не срубленными. Полисемантизм  конструкции  усложнен изоморфизмом образов: дерево - ворота - храм, дым жертвенного костра - дерево-лестница. (См. Ин ӧс). Принесенный для освящения  каждой семьей узелок с продуктами  (каравай хлеба, масло, яичные лепешки) ставили на покрытую древесными ветвями землю. Известны случаи, когда участники моления стояли с березовыми ветвями в руках. Одним из основных структурных моментов ритуала было подношение части жертвы верховному Богу/ вылэ мычон (букв.: «вверх возносимое»): неподалёку от кострища на ветвях развешивали полотенца/чалма, из пригнутых ветвей устраивали род полочки или делали специальную полку, куда один из главных жрецов/вӧсясь после чтения молитв/куриськон ставил блюдо с жертвенной пищей. Только после этого приступали к другим этапам освящения жертвенной пищи и ритуальной трапезе. Вылэ мычон, воротца, дым ритуального кострища, в котором сжигались/ (тыланы «опалять») кусочки жертвенной пищи объединялись и взаимодополняли друг друга в образе пути/способа донесения жертвы. Дерево являлось ключевым элементом этого пути, первичной, природной «лестницей в небо»/ин пагӟа/ин тубат.

Поминальные жертвоприношения (йыр-пыд сётон/лы поттон/приношение головы и ног [жертвенного животного]/вывоз костей [жертвенного животного]) сопровождались подвешиванием крупных костей и черепа на ели, мелкие выбрасывали к подножию дерева. Одежду покойного развешивали на деревьях по дороге на кладбище. Обряд сялтым в цикле послесвадебных обрядов в отдельных локальных традициях отличался забрасыванием платка и верхней одежды невесты на дерево.

Проникновение желающего обучиться тайному знанию в потусторонний мир совершается по дереву/березе/дубу вниз  головой, т.е. дереву, растущему корнями вверх. Вниз головой спускается с рябины превратившийся в медведя человек/колдун в этиологических сюжетах преданий или сказок.

Дерево как связующее с потусторонним миром звено фигурирует в жертвоприношениях лешему/нюлэсмурт. Сакральные локусы северных удмуртов ӟаӟегсиённи/место жертвования гуся расположены у елей, к ветвям которых подвешиваются  завернутые в холстину кости и пух-перо птицы. Жертва в виде огромного лаптя лесному духу/палэсмурт также вывешивается на ели.

Дерево как образ времени ассоциируется с представлениями о жизненном цикле человека: зеленое/цветущее дерево - молодость, засохшее - старость, вывернутое с корнями - смерть. Одним из постоянных образов в сравнительно-сопоставительной конструкции усложненного психологического параллелизма удмуртских народных песен является цветущее дерево/куст, чаще черемуха - отцветшее дерево с завязывающимися плодами/ягодами, молодость человека - зрелая пора с возможностью иметь детей как главной ценности жизни.  К постоянным песенным образам относится также символическое отождествление дерева и человека: ствол дерева - стан человека, ветви - руки (молодой сравнивается с кленом, сосной, пожилой - с засохшей елью), белые цветы черемухи сравниваются с поседевшей головой.

Особенно явственна символика тождества в поверьях, где с деревом соотносятся не только периоды жизни человека, но и его судьба. Не разрешали рубить дерево, когда в семье есть больной. Табуировалась порубка посаженных деревьев. Не разрешали сажать на подворье березу, но не позволяли ее рубить, если она вырастала сама. В попытке разрешить проблему деторождения женщины завязывали верхушку молодой ели, «чтобы так же завязался плод в утробе». Облик  дерева накладывал на него особые свойства. Сквозь развилку дерева протаскивали больного ребенка, больные проходили/проползали под выступающими над землёй корнями почитаемых деревьев.

В проводной/рекрутской обрядности прослеживаются представления о дереве как заместителе души человека. Перед уходом из родного дома за околицей/в лесу срубали верхушку молодой ели/ошкуривали полоску ствола, чтобы она служила своеобразным вестником: дерево продолжало расти - человек жив, дерево засохло – он тяжело болен/его нет в живых. Во многих сёлах подобные деревья/Чыртыё кыз - букв. «Ель с [оголённой] шеей» были местом прощания не только с рекрутами, но и с покойником.

Архаические способы захоронения человека в лубе/кур, а затем в колоде/корос обмывание на лубе с дальнейшим выбрасыванием в овраг/кур куян - этапы развития и угасания представлений о превращении человека в дерево после смерти.

Обережные и очистительные свойства деревьев используются в обыденных ситуациях и ритуальном контексте: ветки можжевельника /сусыпу втыкают в ночь на Великий четверг/Кулэм потон уй в оконные и дверные косяки; рябина/палэзь считается защитой от лесного духа; плетка с рукоятью из таволги/тубылгы/ тубылги сюло является одним из основных атрибутов туно, ею пользуется во время свадьбы предводитель поезжан/азьветлӥсь.